Кейт не повысила голоса:
– Прошу прощения, Дин, я нечетко выразилась. Эти определенные индивидуумы, судя по описаниям, человекоподобны, но они не люди. Я могу принести сообщения людей, видевших этих серых или подвергшихся их нападению.
– Но это не бесспорное свидетельство, – возразила Виктория. – Мы знаем, что люди теперь возвращаются к обычаям дикарским, почти каменного века. Мы встречали признаки каннибализма; эти люди раскрашивают лица и надевают головные уборы, определенного вида одежду и украшения, которые указывают на их принадлежность к… я думаю, это можно назвать племенем. Если мы…
– Она вот к чему ведет, – вклинился Дин. – Что эти серые – наверняка обыкновенные люди, которые вымазались серой краской.
– Или прошли по местности, усыпанной серым пеплом, – предположил Говард.
– Вот, точно, Говард, – похвалил его Дин. – Они просто покрылись серым пеплом. Помнишь, мы видели кучу народу красного – руки, лица, даже одежда. С этими вышло так же – только они топали по серому пеплу.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Стивен. – Давайте не будем так сразу от этого отмахиваться. Стенно и Рик что-то видели. Но нам нужны еще свидетельства, чтобы…
– Блин!
На выкрик Стенно повысовывались из палаток головы – что там за шум. А сидевшие у костра вскочили на ноги.
– Блин, вашу мать!
Стенно махал кулаками, и у него в глазах появился прежний угрожающий блеск.
– Стенно, успоко…
– А я знаю, что тут происходит, – сказал он вдруг голосом таким же угрожающим, как и блеск в его глазах. – И вы все знаете. Вы тоже, может, попадались этим серым. А вот она! – Он ткнул пальцем в сторону Виктории. – Вот она говорит вам, чтобы вы про это не шумели. Так, Виктория? Так?
Стивен все еще пытался вернуть разговор на рельсы разума.
– Зачем бы ей это, Стенно?
– Потому что она… – Стенно снова ткнул в нее пальцем. – Она из них!
И он бросился сквозь костер, ногами кидая головни в Викторию. Она отскочила из-под дождя искр.
Дин выхватил из-за пояса пистолет и направил в спину Стенно. Я толкнул его плечом в бок; пуля ударила в скалу и с визгом исчезла вдали.
В ту же секунду Стенно бросился прочь, карабкаясь на склон так, будто за ним гнался целый ад дьяволов, чтобы оторвать яйца.
Все кончилось так же быстро, как и началось.
Дин бросил на меня презрительный взгляд, буркнул “чертовы психи” и ушел вразвалочку.
Я пошел прочь от разметанного костра, сел в темноте на берегу ручья, опустил голову на руки и сильно пожалел, что не стал держать язык за зубами.
Мы шли уже полчаса, когда Стивен поравнялся со мной и начал непринужденно болтать, но эта непринужденность казалась деланной.
Нас было пятеро – Дин Скилтон (весьма зрелищная фигура, как герой голливудского боевика: зеленая бандана на голове, винтовка за спиной, два пистолета за поясом и патронташ со сверкающими на солнце патронами), Виктория (по-прежнему предпочитающая летнее платье джинсам и футболке), Рут (с собранными в пучок черными блестящими волосами, в шортах и в белой рубашке, с винтовкой за спиной), Стивен и я в отрезанных джинсах и в футболке. У меня была винтовка, у Стивена ружье.
На небе громоздились тяжелые тучи, грозя закрыть солнце. Глухо рокотал гром, как бурчание в животе у великана.
В одном из разведывательных вылетов Говард Спаркмен нашел у края пустоши узкую долину, глубокую и сильно заросшую. Поблизости было что-то похожее на ферму с группой строений. Стивен исходил из гипотезы, что там никого нет – слишком далеко, чтобы ее нашли вооруженные банды, а такая вполне может оказаться хорошим зимним убежищем. Мысленно он, я думаю, представлял себе, что мы там будем жить и сами выращивать еду, пока земля не прекратит свою пиротехнику и общество не вернется к норме.
Мы шли вниз по ручью. Кое-где над вереском порхали бабочки. Вдали за краем пустоши расстилался зеленый йоркширский пейзаж. Его перерезал острый черный палец горелой растительности, и с каждым днем он подбирался все ближе. Казалось, он говорит: “Я знаю, что ты на Фаунтен-Мур, и я тебя не забыл. Я иду. Я иду сжечь тебя”.
Снова заурчал гром голосом мрачного великана. Что-то холодное и противное шевельнулось у меня в груди. Я ощущал это каждый день, и знал, что это страх. Просто страх. Я страшился вставать утром, потому что не знал, что принесет день. Нет, не так. Я боялся, потому что слишком хорошо это знал. Он принесет новые ужасы. Я помнил женщину, танцующую на колу. Я помнил детские головы с выеденными мозгами. Я видел мальчишек и девчонок, повешенных на железнодорожных мостах. Но очень мало я видел следов милостивой руки Господней. Только боль, голод и смерть.
Я слушал вполуха, как Стивен излагает планы послать Говарда поискать – вдруг повезет – нетронутый супермаркет или склад, который даст нам прокормиться еще полгода, и тогда можно будет прекратить эти грошовые поиски, когда шаришь на местности двое суток, чтобы найти пару банок говядины и двадцать фунтов репы.
Но я знал, к чему придет разговор, и вот Стивен через пару минут сказал:
– Я все думал над тем, что ты сказал о серых. Виктория говорит…
– Серая женщина. – Я растянул губы в улыбке, но мне не было весело.
– Я знаю, что ты не… не доходишь до таких крайностей, как Стенно…
Я вздохнул:
– Он не доходит до крайностей. Он просто не в себе, и ты это знаешь.
– Да, у него есть проблемы, – согласился Стивен.
– А как Виктория? Она не обожглась, когда он закидывал ее головнями?
– Все в порядке.
Когда я заговорил о Виктории, ему стало как-то неловко, он кинул быстрый взгляд в сторону Рут. Может, это несколько старомодно, но я подумал, не пытается ли Виктория отбить его у Рут. Она была – это единственное точное слово – хороша. Необычайно хороша. Из всех женщин, включая Кэролайн, только ее, казалось, не коснулись все эти безумия и разрушения. Было такое чувство, что она здесь просто туристка. Что в любой момент она может сказать: “Мне здесь надоело, я ухожу” и исчезнуть так же быстро, как появилась – тогда на пылающем кладбище.